Московская квартира актрисы Нины Ольшевской и драматурга Виктора Ардова на Ордынке в послевоенные годы была местом встреч известных деятелей литературы и искусств.
Михаил Ардов, сын Н. Ольшевской и В. Ардова, ныне известный священник и писатель, собрал воспоминания о гостях дома в книге «Легендарная Ордынка». В нее также вошли заметки его братьев — Бориса Ардова и Алексея Баталова. В «Избранном» — некоторые из рассказанных ими историй.
Про Анну Ахматову
В столовой на Ордынке утро. Анна Андреевна пьет свой «кофий» и разбирает корреспонденцию. Большая часть писем читателей начинается примерно так: «Вы, конечно, удивитесь, что вам пишет незнакомый человек…»
— Как они себе это представляют? — говорит Ахматова. — Мне пишут уже пятьдесят лет, и я всякий раз должна удивляться?
***
Году в пятнадцатом в Петербурге в гости к Ахматовой пришли Георгий Адамович и Георгий Иванов. Они пожелали видеть сына Анны Андреевны и Николая Степановича. По приказу хозяйки няня привела нарядного и курчавого младенца. Он посмотрел на визитеров и спросил:
— Где живете, дураки?
***
Уличив кого-нибудь в неграмотности, Ахматова говорила:
— Почему я должна все знать? Я — лирический поэт, я могу валяться в канаве.
***
Кстати, о частушках. Как-то брат Борис прочел Анне Андреевне такую:
Дура я, дура я,
Дура я проклятая!
У него четыре дуры,
А я дура пятая!
— Это похоже на мои стихи, — проговорила Ахматова.
Про Михаила Зощенко
Ардов сидит в своем кресле в столовой, прихлебывая чай, и просматривает газеты.
— Послушай, — говорю я ему, — сегодня двадцать второе июля, ровно год со дня смерти Зощенко.
В приличной стране уже начало бы выходить полное собрание сочинений.
— В приличной стране, — отзывается отец, — он был бы еще жив.
Про материализм и идеализм
Моя самая любимая из историй П.Г. Козлова (Павел Геннадиевич Козлов — преподаватель теории музыки в училище им. Гнесиных, друг матери М. Ардова).
Даже не в институте, а в училище шел экзамен по диалектическому материализму. (Надо сказать, что все преподаватели подобных «наук», как правило, страдали некоторым комплексом неполноценности.) И вот один из мальчиков проявил такое невежество, что экзаменатор спросил его с некоторым вызовом:
— Позвольте, сами-то вы кто — материалист или идеалист?
— Я баянист, — смиренно отвечал юный музыкант. — Поставьте мне троечку…
Про Дмитрия Шостаковича
После смерти первой жены, матери его детей, он не женился довольно долго. А потом, уже на моей памяти, у Шостаковича появилась очень странная, мягко выражаясь, супруга. Звали ее Маргарита, в прошлом она была комсомольским работником. Лучше всего ее характеризует такая фраза:
— Мой первый муж тоже был музыкант. Он играл на баяне.
***
Во время войны Дмитрий Дмитриевич был в Куйбышеве, там он увидел и запомнил такое замечательное объявление: «С 1 октября открытая столовая здесь закрывается. Здесь открывается закрытая столовая».
***
Как-то Шостакович с сыном заехали в управление по охране авторских прав. Там они увидели Жана-Поля Сартра, который очень внимательно и деловито пересчитывал свой гонорар — изрядное количество крупных купюр. Наблюдая эту сцену, Дмитрий Дмитриевич тихонько сказал Максиму, перефразируя популярные в те годы слова Ленина:
— Мы не отрицаем материальную заинтересованность при переходе из лагеря реакции в лагерь прогресса…
***
Я вспоминаю, Шостакович-младший пригласил меня на генеральную репетицию «Леди Макбет Мценского уезда» в Ленинградский малый оперный театр. Там он обратил мое внимание на одно примечательное место в этой опере.
Его отец, как объяснил мне Максим, всю жизнь терпеть не мог музыки Чайковского. Но по вполне понятным причинам никогда не смел высказать это открыто. И все же он это выразил. Шостакович сам написал либретто для «Леди Макбет», там преступление Сергея и Катерины открывается так. Во время их свадьбы пьяненький мужичок ищет, чем бы поживиться, и открывает крышку колодца, где лежат смердящие трупы. И тогда мужичок начинает петь на тот самый мотив, с которого начинается увертюра оперы «Евгений Онегин»: «Какая вонь!.. Какая вонь!.. Какая вонь!.. Какая вонь!..»
Про Евгения Долматовского
На Ордынке появился очередной номер альманаха «День поэзии». Среди прочей чепухи в нем было стихотворение Е. Долматовского про аэропорт в монгольской столице. Там появляются три пьяных американских туриста, которые шокируют публику. Самый конец цитирую буквально:
А третий (дам простить прошу
За то, что о таком пишу)
У азиатов на виду
Справляет малую нужду.
С презреньем смотрит Азия
На это безобразие.
В первый же вечер, когда собралась наша компания, один из приятелей набрал номер телефона
Долматовского и вкрадчивым голосом спросил:
— Могу я поговорить с Евгением Ароновичем Долматовским?
— Я у телефона, — ответили ему.
— С вами говорит первый секретарь посольства Китайской Народной Республики Сунь Хо…
— Я вас слушаю, — почтительно отозвался поэт.
— Чрезвычайный и полномочный посол Китая в СССР поручил мне довести до вашего сведения, что «с презреньем смотрит Азия на ваше безобразие».
— Неудачно шутите! — взревел Долматовский и бросил трубку.
Про Мариэтту Шагинян
Вообще я полагаю, что феномен Мариэтты Шагинян еще ждет своего исследователя. Литературная одаренность, бурный, неукротимый темперамент, необычайная плодовитость, полное, мягко выражаясь, отсутствие умственных способностей — и все это в сочетании с искреннейшей преданностью делу партии Ленина — Сталина…
Шагинян сама рассказывала у Габричевских о своем замечательном лондонском приключении. Она попала в Англию в октябре 1956 года, когда советские люди еще за границу не ездили. И вдруг она увидела на улице демонстрацию. Разумеется, Шагинян решила, что свой социальный протест выражают эксплуатируемые капиталистами рабочие. И немедленно присоединилась к процессии, пошла в первых рядах, размахивала клюкой и что-то выкрикивала… А демонстрация тем временем достигла своей цели, каковой оказалось советское посольство. Это был протест против зверского подавления нашими танками венгерской революции… И тут Шагинян поспешно ретировалась.
***
Одна моя знакомая дама в шестидесятых годах жила в литфондовском доме, где была и Шагинян.
За табльдотом она то и дело повторяла:
— Я сталинка…
Ей возражали:
— Но позвольте, ведь Сталин — убийца миллионов…
— Ну и что? — говорила старуха. — Они все были предатели…
— Как? Двадцать миллионов предателей?..
— Да! Да! Да! — отвечала Шагинян. — Вот сейчас все твердят о Бухарине. А у меня с Бухариным был роман.
У меня есть его любовные письма!.. Там каждая строчка дышит предательством!..
Из книги М.В. Ардова «Легендарная Ордынка»
Источник: izbrannoe.com
Понравилась статья? Поделитесь с друзьями на Facebook:
